Ежегодно 15 августа в России отмечается День археолога – специалиста, который исследует историю народов, стран и событий на основе раскопок и найденных артефактов. В этот праздник предлагаем вам заглянуть в удивительный мир истории и открытий вместе с нашим героем – заместителем директора Института медиа и социально-гуманитарных наук Южно-Уральского государственного университета по научной работе, профессором кафедры «Отечественная и зарубежная история» Андреем Епимаховым, посвятившим свою жизнь изучению древних цивилизаций и раскрытию тайн прошлого.
– Андрей Владимирович, расскажите, пожалуйста, как вообще археологи выбирают место для раскопок и понимают, что именно здесь они найдут что-то по-настоящему необычное и ценное?
– Методов на самом деле довольно много. Часть из них очень простые и возникли ещё в прошлые века. Люди всегда смотрели по сторонам и под ноги, пытались объяснить окружающую действительность. Некоторые вещи, которые, без сомнения, сделаны руками человека, они объяснить не могли. Это, например, курганы, различные горные выработки, которые называли копями, городища и многое другое, что хорошо видно в рельефе. Тогда возникли мифологические объяснения, которым позднее археологи попытались дать научные обоснования.
Кроме того, есть ещё один очень простой способ. Археологи всегда смотрят под ноги, потому что вокруг много так называемого открытого слоя. Проехала машина, образовалась колея, а в ней могут лежать древние артефакты. Овраг размыл какую-то поверхность, и в его осыпи могут также оказаться необычные предметы. Проблема не в том, чтобы увидеть их, а в том, чтобы опознать. И вот здесь, конечно, профессиональные навыки археологов очень важны.
Но сегодня есть масса других, гораздо более сложных и красивых методов для поиска археологических объектов. Есть, например, такие, которые можно увидеть только из космоса, поскольку на Земле их просто не разглядеть. В каких-нибудь джунглях Амазонки заросшие, даже большие, пирамиды, каналы, дороги не видно вообще, нужна специальная техника, которая позволяет «почистить» это с помощью компьютера, увидеть рельеф и многое другое. Так что методов с каждым годом становится всё больше, но никто глаз и мозг археолога отменить и заменить пока не сумел.
– Работа археологов очень сложная. В одиночку точно не справиться. А сколько обычно специалистов работают на одном объекте и как долго они ведут раскопки?
– Это зависит от того, какие задачи стоят перед нами. Если речь идет о контрактной археологии, когда в зону застройки попадает какой-то древний объект и есть необходимость изучить его полностью, то понятно, что археологи завязаны на темпе строительства, на сроках и на необходимости ничего не упустить в ходе своих исследований. В этом случае полный полевой сезон – тёплое время года, а иногда и холодное.
Есть другая часть археологии, которая решает сугубо научные задачи, и здесь акцент сделан на несколько иных аспектах – на углублённом изучении участка. Памятник мы стараемся не исследовать полностью, поскольку меняются методы, представление о том, на что нужно посмотреть и что увидеть в процессе раскопок. И от того, какие задачи стоят, количество копающих и сроки могут быть разными.
В этом году мы работали примерно месяц. Задача у нас была – продолжение раскопок предшествующих лет, и мы раскапывали поселение на руднике «Воровская Яма» и одну из его шахт. Понятно, что мы опирались на уже существующие знания об этом объекте, но в работе всегда бывают неожиданности. Мы понимали, что вернёмся на этот объект, поэтому никакой гонки не было, задача была – сделать всё максимально тщательно и качественно. В общей сложности нас набралось около 30 человек, но надо понимать, что это не только археологи. Среди нас были геологи, почвоведы, минералоги. Но большинство участников – студенты, которые проходят у нас практику, и волонтёры. Профессиональных археологов на раскопках обычно не очень много.
.jpg)
– Что происходит дальше, после обнаружения ценного артефакта во время археологических раскопок?
– Надо сказать, что публика знает нашу полевую деятельность и понимает, что это важно, красиво, иногда с приключениями. На самом деле работаем мы в поле условно месяц в году, всё остальное время мы изучаем то, что нашли. Задача – извлечь максимум информации из полученных материалов, подготовить полноценный отчёт о раскопках, который будет храниться в централизованной системе, и любой специалист может к нему обратиться.
Кабинетная работа начинается со сведения чертежей и реставрации находок, далее – анализ вещества: состав теста, металла или шлаков, которые в данном случае мы нашли. Всё это должно сформировать некую синтетическую картину. Конечно, мы всегда работаем с маленьким кусочком искажённой действительности, но по этому кусочку мы пытаемся собрать полноценную картину. И, конечно, это задача в том числе на эрудицию: мы вынуждены обращаться к аналогиям других памятников, к этнографии, социологии, природным событиям. Без этого настоящих научных объяснений получиться не может.
– Часто находками археологов становятся хрупкие предметы древних народов. Как сохранить их, чтобы о них узнали и наши потомки?
– Одна из наших главных задач в процессе раскопок – не навреди. Если мы в поле что-то пропустили, значит, больше этого не узнает никто. Но в том случае, если мы стакиваемся с очень плохой сохранностью, то, как правило, пытаемся забрать монолит земли вместе с этим предметом и уже в лабораторных условиях вернуть ему первозданность. Это не всегда возможно, потому что прошли многие века, иногда предметы попадают в агрессивную среду.
Самая сложная работа – с органическими материалами. Мы только в исключительных случаях видим настоящие деревянные изделия, одежду, ткани, кожу и всё остальное. Поэтому мы дорожим каждым фрагментом и стараемся такие вещи реставрировать уже в лаборатории. Но, конечно, на месте раскопок производится первичная консервация. Ее задача – просто зафиксировать текущее состояние и доставить до того места, где можно спокойно провести исследование, уверенно и с максимальным количеством инструментария.
– Как мы знаем, вы приняли участие в большом количестве раскопок и исследований. Расскажите о самых интересных находках за время вашей карьеры. Какая археологическая экспедиция запомнилась вам больше всего?
– Трудно что-то выделить. Первый раз в экспедицию я выехал ещё школьником, соответственно, она и была самой яркой, хотя и самой странной, поскольку я мало чего понимал. Мы копали поселение, где было очень мало находок, лагерь располагался далеко от места работы, а внизу под нами был полигон. В общем, выглядело всё очень забавно, приключений хватало. После этого было множество самых разных экспедиций, например, сейчас на Аркаиме реконструирован курган Темир, и я имел удовольствие и счастье участвовать в его раскопках. Это прекрасный курган кочевников, где сохранились и конструкция, и вещи. И мне с этим довелось поработать ещё студентом.
Я должен сказать, что в процессе раскопок мы не всегда понимаем, что окажется самым важным. На протяжении многих лет мы копали один и тот же могильник, где масса погребённых, красивые вещи. Но самая ценная часть этого могильника нами была не оценена в тот момент. А таковым оказались как раз кости тех погребённых, которые мы тщательно собирали, фиксировали, потому что по ним удалось узнать, как они питались, кто они по генетике, как ориентированы их связи, чем они болели, до какого возраста у них было грудное вскармливание и так далее. То есть это такие детали, которые в момент раскопок мы ещё не понимали и не могли понимать: технологии возникли позднее. Но в экспедиции всё было сделано хорошо, и этот материал стал базовым не только в плане красивых находок, но и как эталон аналитических работ.
– Вы рассказали, что много студентов участвуют в археологических экспедициях. Как они проявляют свое желание отправиться в такое незабываемое путешествие?
– У всех студентов-историков ЮУрГУ есть курс археологии, но он не очень подробный, да и понять в теории, что такое археология, довольно сложно. Студенты проходят практику и большинство старается пройти ее в поле, а кто-то работает с коллекциями. И после этого становится понятно, желают ли люди к этому обратиться. Археология в поле – это красиво. Но дальше начинается довольно трудный и отчасти нудный этап работы с коллекциями, и вся информация извлекается именно на этом этапе. Если к этому есть вкус, если есть желание из этого «сора» сформировать картину прошлого, то мы всячески помогаем таким студентам. Кто-то из них вырастает в настоящих ученых: наши выпускники защищают диссертации по археологии. Это довольно длинный путь, и кто к нему готов, тот его и проходит.
.jpg)
– Принято ли у вас и ваших коллег в честь праздника ходить в какую-нибудь интересную экспедицию? Может быть, есть какие-то традиции?
– Конечно, лучше всего отмечать этот праздник где-нибудь в полевых условиях, потому что обычно у нас остаются нерешённые задачи. Наряду с раскопками у нас ещё большой перечень работ связан с обнаружением и документированием новых памятников, и традиционно на это у нас закладывается август. Этот праздник касается не только профессиональных археологов: все, кто бывал в экспедиции, себя числят археологами. Есть обряд посвящения в конце экспедиции, и они с этого момента гордо называют себя студентами-археологами или просто археологами. Поэтому количество отмечающих этот праздник гораздо больше, чем профессиональных археологов в нашей стране.
– Что бы вы хотели пожелать всем коллегам – профессионалам и любителям археологии – в этот день?
– Ярких открытий и глубокого понимания того, что они делают, удовольствия от своей работы не только в поле, но и в кабинете.